Просто волшебство - Страница 96

Мать неуверенно улыбнулась.

– Быть может, – продолжил Питер, – вам захочется навести новый блеск во вдовьем домике и, когда работы будут закончены, переехать туда.

– Во вдовий домик? – Глаза виконтессы расширились от негодования.

– Мне он всегда нравился, – сказал Питер. – Вам там, несомненно, будет удобно.

– Да там всегда жили гувернантки и учителя! – воскликнула она.

– Что ж, тогда мы приищем вам подходящий дом в Лондоне, – предложил Питер. – Там у вас почти круглый год будет общество, множество развлечений и магазинов. Вас везде с радостью будут принимать.

Откинувшись на спинку кресла, виконтесса воззрилась на сына. Питер заметил, как она приподняла подбородок.

– Я всю жизнь прожила здесь, вела все дела и содержала твое имение в порядке, – сказала она. – Ты мой единственный сын. После смерти отца все обязанности по управлению Сидли я взяла на себя и с тех пор ни разу ими не пренебрегла. Я отдала тебе свою жизнь.

Пока она говорила, Питер думал, что еще есть время все исправить.

– Я очень вам благодарен, – произнес он. – У меня было чудесное детство. Я никогда не сомневался, что любим. И рад, что не поспешил жениться, а потому имел возможность после совершеннолетия пожить в свое удовольствие, понять самого себя, выяснить, кто я, что я и чего хочу от жизни. Я никогда не сомневался, что и вы, и мой дом всегда готовы принять меня. Но теперь я достиг той степени зрелости, матушка, когда могу освободить вас от бремени, предоставив вам наслаждаться всеми радостями вашей жизни, по вашему собственному усмотрению. Ведь вам здесь было одиноко.

Питер в чем-то, конечно, лукавил, но правда в его словах, несомненно, была. Он, несмотря ни на что, всегда будет любить свою мать за ту любовь, что она дарила ему в детстве.

– Пожалуй, – отозвалась виконтесса, – я хотела бы жить в Лондоне.

Возможно, она тоже была не совсем искренна. Но Питер подумал, что там ей, наверное, в самом деле будет лучше. Услышав, что она отказалась от вдовьего домика, он вздохнул с облегчением.

– Но все это будет после Рождества, – подвел итог Питер. – Я задержал вас, матушка. Уже поздно. Вам пора спать. Завтра предстоят большие хлопоты.

– Да.

Однако виконтесса не спешила вставать.

– Питер, – обратилась она к нему, – я хочу, чтобы ты знал: я никогда и никого не смогла бы полюбить так, как любила твоего отца. Уильям Осборн, Джордж Грантем… они ничего для меня не значили, хотя мне с ними было хорошо. И я, конечно же, никому из них не желала зла.

– Я знаю.

Увы, Питер этого не знал, но обрушивать на ее голову обвинения не собирался. Он встал и предложил матери руку. Она поднялась за ним – маленькая, хрупкая и до сих пор красивая. Питер поцеловал ее в лоб и в щеку.

– Спокойной ночи, мама, – сказал он.

– Спокойной ночи, Питер, – ответила виконтесса и, не сказав более ни слова, с прямой спиной и легкой, но в то же время твердой поступью вышла из комнаты.

Питер бросил взгляд на графин с бренди, но не притронулся к нему, ибо знал, что, стоит ему сегодня только начать, как он напьется до беспамятства.

Несколько раз за сочельник Сюзанна вспоминала Клаудию, Элинор, Лайлу и девочек – всех, кто остался на Рождество в школе. «Как они там сейчас, сию минуту?» – думала она, пытаясь с помощью этой простой мысли вернуться к реальности, но это ей никак не удавалось. Как не удавалось поверить в реальность творившегося вокруг.

Сюзанне казалось, будто она видит какой-то странный сон.

Ее жизнь, весьма однообразная вплоть до прошлого августа, была предсказуема и скучна. Однако в этой размеренности она все-таки находила удовлетворение и даже была счастлива.

Вчерашний же день абсолютно выпадал из реальности. Неужели это она по своей воле отправилась с виконтом Уитлифом в Сидли-Парк во вдовий домик? Неужели это она легла там с ним в постель, чтобы предаться любви? Причем дважды! И второй раз сама заставила его сделать это…

А сегодня еще недавно совсем чужие люди стали ей почти совсем близкими и даже дорогими родственниками, с которыми она не расставалась ни на минуту с тех пор, как они приехали. Возможно ли почувствовать близкую родственную связь с людьми, о существовании которых она до вчерашнего дня даже не подозревала?

Но дедушка Осборн был так похож на отца в преклонном возрасте, доживи он до этих лет, что она так бы и смотрела на него не отрываясь, если б не бабушка с глазами отца, которая все время держала Сюзанну за руку, ласково похлопывая по ней и завороженно глядя на внучку. А вот у дедушки Клэптона были глаза Сюзанны, правда, выцветшие с годами и теперь скорее сероватые, чем зеленые. Глядя на его редкие седые волосы, Сюзанна предполагала, что когда-то они были золотисто-каштановыми. Дедушка Клэптон в отличие от дедушки и бабушки Осборн почти не участвовал в разговоре и лишь кивал, кротко улыбаясь, чем притягивал к себе взгляд Сюзанны и глубоко трогал ее сердце.

У бабушки и дедушки Осборн никого из детей не осталось, а единственной внучкой была Сюзанна. Пережив двоих сыновей, они с тех пор вели безрадостную жизнь.

Сюзанна чувствовала себя виноватой за то, что, сбежав в детстве, лишила их тем самым счастья общения с единственным близким существом. Но если посмотреть с другой стороны, то ведь они сами выгнали сына. Впрочем, Сюзанна не держала на них за это зла. Уильям Осборн сначала разрушил брак их старшего сына, а после убил его в драке. Сюзанне не терпелось узнать подробности этого несчастья. Была ли эта смерть случайной? Как все произошло? Брат отца, насколько ей известно, упав, ударился головой о камень. Так ли это? Но она не спрашивала.